С незапамятных времен человек бьется над вопросом: «Почему душа болит, хотя брюхо сыто?» Многие века ответ заключался в том, что это божья кара за грехи наши тяжкие, а для облегчения страданий нужно усердно молиться и нести денежки в церковь. И только в начале прошлого века Зигмунд Фрейд придумал объяснение, которое вполне могло сойти за научное. Оказывается, все душевные проблемы уходят корнями в травматические события детства. Иными словами, они являются следствием неправильного воспитания. А поскольку за воспитание несет прямую ответственность не кто иной, как родители, так, значит, именно они являются вольными или невольными виновниками несчастий подросших детей. (Правда, родители, в свою очередь, являются всего лишь продуктом воспитания бабушек и дедушек, а те, соответственно, — прабабушек и прадедушек, и так далее, так что в конечном итоге изначальная вина лежит опять-таки на первочеловеке Адаме.)

Выход заключается в том, чтобы отнести денежки профессиональному психотерапевту, который либо переделает воспоминания детства в мозгу клиента, либо станет ему второй, более совершенной, мамой, либо употребит еще какую-нибудь замысловатую психотехнику — и ошибки воспитания, таким образом, будут исправлены. Впрочем, профессионалам до сих пор не удалось договориться о каком-то едином стандартном наборе оказываемых услуг. Существуют сотни взаимно не согласованных психологических теорий и, соответственно, сотни терапевтических школ и направлений, конкурирующих между собой и обвиняющих друг друга в шарлатанстве.

Поэтому естественным образом возникли некоторые вопросы. Какая из теорий самая правильная? Какой из терапевтических подходов самый эффективный? Короче говоря: представителю какой школы должен нести деньги потенциальный клиент, который желает, скажем, бросить курить или избавиться от депрессии?

Статистические исследования, проведенные на этот счет, привели к поразительным результатам. Выяснилось, что все без исключения терапевтические направления эффективны абсолютно в одинаковой мере, причем совершенно не зависимо от психического недуга, подлежащего исцелению. Также не играют никакой роли такие факторы, как продолжительность лечебного курса, групповой или индивидуальный характер сеансов и даже наличие или отсутствие у терапевта профессионального опыта.

Злые языки окрестили этот результат «вердиктом птицы Додо» по имени персонажа из книги «Приключения Алисы в стране чудес». Этот персонаж (в некоторых переводах именуемый также Дронт) отличился тем, что организовал соревнование в беге по кругу, в котором каждый участник начинал и прекращал бегать, когда ему вздумается. Когда же соревнование закончилось, толпа запыхавшихся участников обступила его с вопросом:

— Так кто же победил?

Тогда-то он, после глубокомысленного раздумья, и вынес свой замечательный вердикт: — Победил каждый, и все должны получить призы!

Вердикт птицы Додо породил естественное подозрение, что вся психотерапия, со всеми ее разветвленными направлениями, есть не что иное, как одно большое плацебо. Собственно, плацебо, по своему происхождению, — это латинское слово, которое можно перевести как угожу, ублажу, удовлетворю. В настоящее время это слово распространилось по всему миру в качестве научно-медицинского термина для обозначения того, что на разговорном русском языке называется липа, лабуда или фуфло. Конкретно, под плацебо понимается мнимое лекарство или мнимая лечебная процедура, предназначенная для розыгрыша пациента. Плацебо очень широко применяется в современной медицинской практике, хотя, разумеется, этот факт особенно не афишируется.

Приходит, например, пациент ко врачу в дорогую частную клинику и говорит:

— Ой, доктор, помогите! Все внутренности огнем горят: ни дохнуть, ни шагу ступить сил больше нет! Сделайте что-нибудь, а то я помру!

Врач, едва взглянув на пациента, и сам видит, что дела плохи. А про себя думает: «Пёс его знает, что тут можно сделать. Вроде бы я где-то когда-то читал про такую болезнь, но не буду же я теперь копаться в медицинских учебниках». Однако ж, если он искренне признается в своем невежестве, то пациенту от этого лучше не станет. Поэтому врач, из чисто гуманных соображений, напускает на себя важный вид, измеряет у пациента рост и вес, а потом как будто со знанием дела выписывает ему рецепт на дорогущие импортные таблетки с каким-нибудь диковинным названием — да еще такие, какие не в каждой аптеке и сыщешь.

В действительности, эти таблетки представляют собой, по сути, не что иное, как обычную аскорбинку, но пациенту это невдомек. Он снимает со своего банковского счета оставшиеся сбережения и, мобилизовав последние жизненные силы, отправляется, несмотря на проливной дождь, за тридевять земель в центральную аптеку за спасительным, как он думает, лекарством. Чем дороже достается ему таблетка, тем больше надежды он на нее возлагает. Когда же он наконец ее проглатывает, ему, в самом деле, становится как будто легче. Через пару дней, глядишь, пациент и вовсе выздоровеет, — не то, чтобы наверняка, но со статистически достоверной вероятностью. Это и называется эффектом плацебо.

Но горе нашему пациенту, если среди его приятелей или родственников найдется какой-нибудь дотошный зануда, который выищет в каком-нибудь фармацевтическом справочнике подлинный состав этого якобы чудодейственного медикамента. Тут пациента от разочарования и обиды в самом деле может хватить кондрашка. Моральную ответственность за печальный исход будет нести, впрочем, именно дотошный приятель, сунувший нос куда не следует, а вовсе не врач, действовавший по всем правилам искусства.

Эффект плацебо доставляет много хлопот фармацевтическим компаниям. Дело в том, что всякий новый медицинский препарат допускается на рынок лишь после того, как будет достоверно продемонстрировано, что от него больше проку, чем от плацебо (таковы, во всяком случае, официальные требования). Для этого проводят дорогостоящие клинические испытания, в которых одним пациентам дают новый медикамент, а другим, составляющим так называемую контрольную группу, — неотличимые по виду таблетки-пустышки. Таблетки поставляются в коробочках, маркированных фамилиями пациентов. Об истинном составе таблеток пациенты не знают, как не знают об этом и обслуживающие их врачи, которые же потом и оценивают результаты. Если новый препарат не смог победить пустышку в таком «вдвойне слепом» испытании, то это значит, что он такая же пустышка, и на нем приходится ставить крест.

Рынок психологических услуг устроен по-другому. Здесь товар вообще не проходит никакого контроля, не говоря уж о каких-либо «слепых» клинических испытаниях. Примечательным образом, большинство психологов с негодованием отвергает все предложения посоревноваться с плацебо-терапией, хотя бы в порядке ни к чему не обязывающего научного эксперимента. Тем не менее, такие эксперименты, пусть и не слишком многочисленные, всё же были проделаны. В этих экспериментах части клиентов, обратившихся за психологической помощью, вместо «правильной» процедуры, была подсунута всякая лабуда. В одних случаях плацебо состояло из той же таблетки-пустышки. В других — липовые психотерапевты просто забалтывали клиентов, уводя разговор на всякие посторонние темы, не имеющие никакого отношения к реальным проблемам. Иногда клиентам из контрольной группы, под видом целительного действа, читали лекции по гигиене. Иногда их обучали комплексу расслабляющих упражнений. Или же проводили с ними курс «сочувственного слушанья», которое заключалось исключительно в нечленораздельном одобрительном хмыканье. И так далее и тому подобное. Результат всегда был одним и тем же: заведомо фальшивая психотерапия неизменно оказывалась столь же эффективной, как и «подлинная».

В других экспериментах специалисты-психологи, за плечами которых были многие годы профессионального образования и опыта, соревновались со случайно отобранными и наскоро проинструктированными непрофессионалами. (И те и другие, впрочем, были представлены клиентам как мастера психотерапии.) И что же? Оказалось, что непрофессионалы проявили себя ничуть не хуже, а в некоторых случаях даже значительно лучше, чем их дипломированные конкуренты.

Уважаемые господа психологи! Выражаю вам свое искреннее сочувствие. На вашем месте мне бы тоже было очень непросто принять результаты подобных исследований. Мне пришлось бы тогда признать, что мой университетский диплом, заработанный пятью годами упорной и добросовестной учебы, является всего лишь частью антуража, предназначенного для срабатывания плацебо-эффекта!

Но, может быть, психологи могут похвастаться, что они, по крайней мере, никому не причиняют вреда? Увы, нет. В этой связи очень показательно одно долгосрочное исследование, проведенное в США. Несколько сот подростков из неблагополучных семей были поделены случайным образом на две группы. С одной группой специалисты-психологи проделали основательную работу по профилактике преступности. Другая, контрольная, группа никакой профессиональной психологической помощи не получала. Итоги эксперимента были подведены через 30 лет. При этом выяснилось, что усилия специалистов привели прямо к противоположному эффекту. Хотя по количеству совершенных преступлений первая группа, прошедшая через психологов, и не обогнала вторую, зато по тяжести преступлений она ушла далеко вперед. Что же касается алкоголизма, психических расстройств, подверженности стрессу и неудач в профессиональной карьере, то дела в первой группе также обстояли заметно хуже, чем во второй. Возможно, этот парадоксальный результат объясняется тем, что люди, склонные по своей натуре к преступлению, становятся лишь раскованнее, когда появляется возможность частично сложить с себя моральную ответственность на какого-нибудь профессионального помощника.

Мы подошли к ключевым вопросам. Можно ли, вообще, сколько-нибудь доверять современным психологическим теориям, если на практике от них нет никакого толку? Действительно ли источник всех душевных проблем находится в травмирующих событиях детства, допущенных родителями по невежеству или по недосмотру? Какую, вообще, роль играет родительское воспитание в становлении человеческой личности?

Ну, что касается роли родителей, то ради того, чтобы выявить ее во всей полноте, была проведена масса статистических исследований — причем не какими-нибудь сторонними экспертами по заказу страховых компаний, а самими психологами по собственному почину. Поначалу задача казалась до смешного простой. Ведь, например, совершенно очевидно, что у сверхзаботливых мамаш дети вырастают несамостоятельными и плохо приспособленными к жизни. Остается лишь запротоколировать наблюдения, обработать результаты анкетирования — и как только заранее готовые выводы получат экспериментальное подтверждение, знай себе публикуй научные статьи да защищай диссертации!

Не тут-то было! В течение нескольких десятков лет целые полчища психологов наблюдали, протоколировали, анкетировали, анализировали — и... никакого подтверждения не нашли. Вот характерное признание руководительницы многих крупных психологических проектов, профессора Элеоноры Макоби из Стенфордского университета:

Результаты проделанной работы глубоко разочаровывают. Исследование, охватившее почти 400 семей, выявило лишь незначительную связь между стилем родительского воспитания и личностными качествами детей — связь, по сути дела, настолько незначительную, что она не могла послужить основой для публикации.

Короче говоря, вся родительская ответственность за душевные проблемы детей есть не что иное, как предрассудок, успешно навязанный общественному сознанию последователями Фрейда. На самом же деле родители не оказывают почти никакого влияния на развитие личности ребенка. Таковы, во всяком случае, результаты, полученные современными экспериментальными методами. Впрочем, по вполне понятным причинам, большинство практикующих психологов об этих результатах предпочитают не знать.

Но если не родители, так кто же? Неужели вся человеческая личность так же запрограммирована генами, как и цвет глаз? (Гены, конечно, тоже достаются от родителей, но этот процесс уже не из области психологии.) На этот счет имеются исследования, основанные на наблюдениях за однояйцовыми близнецами, которые были разлучены при рождении и выросли в разных приемных семьях. Их личностные отличия, измеренные по специальным психологическим шкалам, составляют приблизительно 50%. То есть, гены определяют характер человека примерно наполовину.

Попутно выяснилось, что разные матери, которым достались генетически одинаковые приемные дети, имеют тенденцию воспитывать их по одинаковому. Удалось даже вычислить, что стиль родительского воспитания примерно на 30% предопределен врожденными качествами самого ребенка. Впрочем, это и понятно: улыбчивый по натуре ребенок получает, естественно, больше ласки, чем тот, кто смотрит букой.

Любопытно отметить, что однояйцовые близнецы, воспитанные своими собственными биологическими родителями, отличаются между собой на те же 50%. Это в очередной раз демонстрирует всю ничтожность родительского влияния. О том же говорит и еще один экспериментальный факт: дети разных биологических родителей, выросшие в одной приемной семье, проявляют не больше сходства характеров, чем те, которые выросли в разных приемных семьях.

Следует особо упомянуть, что статистические исследования опровергли наличие причинно-следственной связи между травматическими событиями детства и психическими проблемами в зрелом возрасте. Известный немецкий специалист по человеческому поведению Ханс-Йорг Хеммингер отмечает:

На удивление часто из неблагополучных семей, потрясаемых травматическими отношениями, происходят жизнерадостные, уравновешенные, отзывчивые люди. И наоборот (что в практическом отношении еще более примечательно), способные, беспроблемные, счастливые дети нередко вырастают в постоянно недовольных, невротизированных взрослых, являющихся тяжкой обузой для окружающих и себя самих.

Итак, характер человека примерно на 50% определяется генами. Но какой же фактор определяет остальные 50%, если манера родительского воспитания тут совершенно не при чем? Все поиски такого фактора остались безрезультатными. Остается только предполагать, что его роль играют случайные, из ряда вон выходящие (и потому особо запоминающиеся) события, которые, однако, не поддаются статистическому учету. Сюда относятся внезапные болезни, неожиданные встречи, эмоциональные сцены — подсмотренные в жизни или по телевизору, — а также всевозможные несчастные (или, наоборот, счастливые) случаи и тому подобное.

Так что же такое хорошие родители? При всей сложности этого вопроса, можно однозначно утверждать, что хорошие родители — это отнюдь не те, которые начитались современных руководств по воспитанию и старательно им следуют. Сегодня, как и сто лет назад, родителям лучше строить свои отношения с детьми на основе собственных инстинктов, чувств и здравого смысла, а не по указке посторонних лиц, пусть даже те и называют себя специалистами.

Ведь если бы «хорошесть» родителей хоть в какой-то мере зависела от психологических знаний, то дети профессиональных психологов должны были бы быть особенно счастливыми и успешными. Это было бы очень легко установить с помощью всё тех же статистических исследований. Показательно, однако же, что ни одного исследования на сей счет до сих пор не проводилось — по той простой причине, что никто из серьезных ученых не ожидает от подобного исследования положительного результата.

Напомню, что все факты, изложенные на этой странице, я почерпнул из вышеупомянутой книги Рольфа Дегена, к которой я и отсылаю наиболее пытливых читателей, желающих знать больше подробностей. [R. Degen. Lexikon der Psycho-Irrtümer. Frankfurt-am-Main, 2000.] Там же находятся все ссылки на первоисточники.

Отредактировано: май 2012
Рассылка «Домашнее образование», выпуск 18