Образовательный проект Леонида Некина

Главная > Что пишут? > История мамаши по прозвищу Острый Соус >

 

Жила-была на Аляске, в городе Анкоридж (Anchorage), простая американская семья по фамилии Бигли (Beagley). Папа Гари (Gary) работал полицейским, а мама Джессика (Jessica), учительница по образованию, сидела дома и воспитывала четверых детей — трех беспроблемных девочек и одного мальчика, который был самым младшим из всех и страдал, увы, синдромом Дауна.

Впоследствии на суде Джессика плакала и говорила, что весь смысл своей жизни она видит в том, чтобы быть хорошей матерью. И это очень похоже на правду. Она оказалась перед трудным выбором: с одной стороны ей, очевидно, очень хотелось иметь еще детей, а с другой — она боялась, что и следующий ребенок может тоже оказаться больным. Наилучший выход из создавшегося положения представлялся в том, чтобы усыновить чужого ребенка. Поскольку Джессика всегда очень интересовалась русской культурой, она решила взять мальчика-сироту из России. Супруги Бигли обратились в соответствующее агентство по усыновлению.

Другая ветвь нашего рассказа начинается в Магадане, городе-побратиме Анкориджа. Здесь проживала некая Анна Карабут — особа ничем, в общем-то, не примечательная, так что сведения о ней имеются крайне скудные. У нее был гражданский муж по имени Олег Бухаров — как водится, алкоголик с несколькими судимостями. Она родила от него двух мальчиков-двойняшек, Олега и Даниила, которым была присвоена фамилия отца. Поначалу всё складывалось не так уж плохо. У семьи нашлись даже средства, чтобы купить собственный дом. Но так получилось, что Бухаров-старший что-то не поделил с местными бандитами и, опасаясь за свою жизнь, вынужден был удариться в бега. А может быть, он и в самом деле был убит. Одним словом, он исчез, и о его дальнейшей судьбе решительно ничего не известно.

После этого Анна лишилась также и своего дома. По сообщению одной из тамошних соседок, это произошло оттого, что Бухаров-старший перед своим исчезновением затеял там «благоустройство» и в результате дом стал непригоден для жилья. Вероятно, в действительности это означает, что Бухаров, пока занимался благоустройством, жил там один, без семьи; а после исчезновения хозяина дом остался без присмотра, и его очень быстро — по досочке, по кирпичику — разворовали окрестные жители. К счастью, у Анны имелась комната в общежитии, где она и нашла пристанище с двумя малолетними детишками.

Однако и это «счастье» длилось не долго. Случился пожар. Комната полностью выгорела — вместе со всем имуществом и документами. Анна и ее дети оказались в буквальном смысле на улице. У нее не было ни родственников, ни друзей, которые могли бы их приютить. Она обратилась за помощью в государственные социальные службы, и вся помощь, которую она там получила, заключалась в том, что ей посоветовали сдать детей в сиротский приют. У нее не оставалось иного выхода, как последовать этому совету. Предполагалось, разумеется, что дети разлучаются с нею не насовсем, а только на то время, пока она хоть как-то, хоть где-то обустроится.

Но вот прошло шесть месяцев, в течение которых, по существующим правилам, детей можно держать в приюте на временной основе. Органы опеки инициировали суд, где рассматривался вопрос о лишении гражданки Анны Карабут родительских прав. Директриса детдома, Людмила Петрова, впоследствии гневно упрекала Анну за то, что та-де настолько никудышная мать, что даже не удосужилась явиться на судебное заседание. Анна же, в свою очередь, обвиняла госпожу Петрову и чиновников из органов опеки в том, что никто из них даже не потрудился поставить ее об этом заседании в известность. Так или иначе, но всех прав на своих детей гражданка Карабут была лишена — с формулировкой «за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей». Когда Анна в очередной раз пришла в детдом, чтобы навестить своих сыновей, ей было сказано, что теперь она для них никто и чтобы больше она сюда не приходила.

Я не берусь судить — то ли дети ей и в самом деле были не нужны, то ли она просто относится к тому типу покорных, бессловесных женщин, которые всегда делают то, что им говорят. Факт остается фактом: не подымая крика и шума, она тихонько исчезла из жизни своих детей. Вот так и стали Олег и Даниил Бухаровы круглыми сиротами.

Здесь обе сюжетные линии нашего рассказа начинают переплетаться. Когда супругам Бигли предложили вместо одно ребенка взять на усыновление сразу двух, они только обрадовались. Прилетев в Магадан для предварительного знакомства, они сразу расположили к себе и братьев-сирот и местную администрацию. Дело быстро пошло на лад, к полному удовлетворению всех сторон. После выполнения всех формальных процедур, у Олега и Даниила появилась новая мама, Джессика, и новый папа, Гари. Дети получили фамилию Бигли, а также новые имена — соответственно, Коля (Kolya) и Кристоф (Kristoff).

Это произошло в 2008 году. К тому времени им исполнилось по пять лет. Суммарные издержки по усыновлению двух русских мальчиков составили для американской семьи приблизительно 63 тысячи долларов (включая расходы на неофициальные нужды). Впрочем, часть этих средств им пожертвовали братья и сестры по вере из общины мормонов, в которой состоит семья Бигли.

 

Джессика много занималась с приемными сыновьями. Известно, например, что она не только обучала их английскому языку, но и сама учила русский, чтобы те не забывали свой родной язык.

Вскоре, однако, выяснилось, что по характеру братья совсем не похожи друг на друга. Коля — послушный тихоня, который во всём старается угодить своей новой мамочке. Кристоф, напротив, — отчаянный сорванец, который прекрасно обходится без чьего-либо одобрения и, чтобы досадить Джессике, может, например, демонстративно пописать на пол. Кроме того, он оказался воришкой и лгунишкой. Ворует он, впрочем, исключительно продукты питания — разумеется, не с голодухи, а просто оттого, что не хочет проходить мимо того, что ему нравится. Врет же он безо всяких ограничений, всегда и по всякому поводу.

Перепробовав все рекомендованные к употреблению методы воспитания, Джессика обнаружила, что применительно к русскому мальчику Кристофу они не работают. Она стала чувствовать себя плохой матерью и временами впадала в полное отчаяние. С ней всё чаще и чаще стали случаться нервные срывы.

Однажды — это было в апреле 2009 года — она посмотрела по телевизору один из выпусков ток-шоу под названием «Доктор Фил» («Dr. Phil»). В этом выпуске ведущий, психолог доктор Филлип Макгро (Dr. Phillip McGraw), проводил психотерапевтическую работу с двумя мамами, приглашенными в студию, исцеляя их от «сердитости». Мамы по очереди признавались в своих пороках, говорили, что ненавидят сами себя, проливали очистительные слезы и просили прощения у детей, а доктор Фил с умным видом произносил что-то вроде:

— Мне нужно, чтобы прямо сейчас вы приняли решение о том, что отныне вы будете другим человеком.

Джессика написала доктору Филу письмо, в котором тоже причисляла себя к «сердитым» мамам и просила о помощи. Это письмо поначалу не заинтересовало доктора Фила, однако спустя полтора года Джессика неожиданно получила ответ. Редакция телешоу интересовалась, остается ли она всё еще «сердитой» и не хочет ли она поучаствовать в новом выпуске под названием «Мамочкины исповеди» («Mommy confessions»). Для этого ей надо было заснять и прислать в редакцию пробный видеоролик, который бы наглядно продемонстрировал всю ее «сердитость».

Первый ролик, где Джессика всего лишь кричала на детей, был забракован. Ей было дано понять, что Доктору Филу хочется увидеть, как дети подвергаются более чувствительному наказанию. Джессика сперва было этому воспротивилась, заявив, что не наказывает детей в угоду чужому дяде. Однако переговоры продолжились, и в конце концов на свет появилось то самое видео, из-за которого, собственно, и разгорелся весь сыр-бор.

К сожалению, подробности переписки между Джессикой и доктором Филом остаются неизвестны. Вообще, после того как разразился скандал, Джессика хранит на публике гордое молчание и не дает никаких объяснений. На этом настаивают ее адвокаты, господа Питер Рамгрен (Peter Ramgren) и Уильям Ингалдсон (William Ingaldson). Сами же они ведут себя в высшей степени странно. Вслед за прокуроршей, госпожой Синтией Франклин (Cynthia Franklin), они почему-то больше интересуются мотивами и эмоциями Джессики, чем реальными фактами.

Прокурорша построила свое обвинение на том, что наказание, запечатленное на видеоролике, приемный сын Кристоф получил ни за что. По ее мнению, Джессика продемонстрировала «неразумные методы воспитания», доведя бедного мальчика до слез, лишь ради того, чтобы попасть на шоу и покрасоваться в телевизоре. Защита, в свою очередь, утверждала, что Кристоф в ходе съемок был наказан за реальный проступок, а попасть в телевизор Джессика хотела исключительно по той причине, что рассчитывала получить там квалифицированную помощь.

Всё это очень похоже на лукавую болтовню, призванную отвлечь публику от конкретных фактов. А конкретные факты таковы, что пресловутый ролик был отснят по заказу редакции телешоу «Доктор Фил» в соответствии с теми режиссерскими указаниями, которые оттуда поступали. Впрочем, по некоторым данным, доктор Фил был настолько щедр, что оплатил Джессике адвокатские услуги.

После того как видеоролик получил добро, Джессика была приглашена на съемки в телестудию в Лос-Анжелесе, и 17 ноября 2010 года выпуск «Мамочкины исповеди» вышел в эфир. Однако же, на исповедь это было совсем не похоже. Та, кому предназначалась роль грешницы, нарушила все правила игры. Она не каялась, не лила слез, не просила прощения. Она просто по-деловому проинформировала собравшихся о своих неудачных попытках отучить приемного сына от воровства и вранья:

— Мы перепробовали множество разных вещей. Мы пытались применять тайм-ауты. Это было просто смешно. Шлепки, как мы выяснили, на него не действуют. Он просто смотрит на тебя с таким видом, будто хочет сказать: «Ну и что? Это всё, что ты можешь мне сделать». Я заставляла его делать прыжки на месте. Это ненадолго приводит его в чувство — пока он не дойдет до полного изнеможения. Если Кристоф обманывает нас, мы даем ему держать во рту мыло. Никакого эффекта! Теперь мы перешли на острый соус. Когда мои нервы доходят до предела, я отправляю его под холодный душ. Но что бы я ни предпринимала — всё безрезультатно. Могу сказать безо всякого преувеличения: Кристоф — это самый большой стресс в моей жизни... Я хочу знать, что мне с ним делать, поэтому я и оказалась здесь.

Очевидно, Джессика просто не оставила доктору Филу никакого выбора. Ведь не мог же он, в самом деле, развести руками и честно признаться:

— Прямо даже не знаю, что вам посоветовать.

Когда еретик приходит к жрецу и требует от него не дешевого спектакля по отпущению грехов, а ответов на каверзные вопросы, жрецу не остается ничего другого, как уничтожить еретика — если не физически, то морально. Доктор Фил, прямо скажем, уничтожил Джессику просто мастерски, проявив высочайший уровень профессионализма.

Но давайте, наконец, ознакомимся с видеоматериалом, который Джессика, на свою голову, предоставила в распоряжение доктора Фила.

01.01.2012
Рассылка «Домашнее образование», выпуск 21